– Их надо кормить?

– Сами прекрасно прокормятся. Если оставите им пару мясных туш, они возражать не будут, но рыбы в море хватает, а драконы ее любят.

– Понятно. Через три дня от сегодняшнего?

Драконицы подтвердили кивками.

Евгения задумалась и махнула рукой.

– Тогда, девочки, вы идете со мной, я сейчас отошлю лишние уши и побеседуем.

Лишними ушами оказались трое слуг и симпатичный парень, который явно был взят для компании. Серенады петь или стихи читать – на стати Евгении он глядел с таким восхищением, что становилось ясно: поэт и муза. Или художник и натурщица. Как-то так.

Вот его Евгения и отослала в своей карете. Мы остались в доме вчетвером – и я опять начала рассказывать все с самого начала. Почти.

С того момента, как я решила посмотреть на драконов, а попала под Выбор Виолы.

Про визит санторинцев, болезнь драконов, про поездку в столицу…

Попробовала не говорить о наших планах, но потом махнула рукой. Да, едем. То есть летим в один из храмов Аласты. Потом к Варту. Или наоборот, как удобнее будет. Посмотрим.

Вернемся сразу в академию.

Евгения Лонго мне понравилась. Про таких в мое время говорили: «Баба с яйцами». Правда, мне при этом всегда представлялась картина: русская баба, которая тащит на горбу корзину яиц. Дом, муж, дети, родители, работа, ответственность… одно неверное движение – и ты вся в яичнице.

Слушала она молча, барабанила пальцами по столу.

Потом задала тот же вопрос, который сразу заинтересовал меня.

– Получается, что эссы-драконарии и эсы-драконарии равны в правах?

– Абсолютно.

– Что вы собираетесь делать, когда об этом узнают?

Я скромно развела руками.

– Не знаю. Выход один: мы должны стать сильнее врагов. Но как это сделать, я не придумала.

– Никак.

– Вариант у меня есть, – честно сказала я. – Но потребуется вложение денег.

– Что за вариант?

– Известность. Желательно – мировая. Чтобы мы стали звездами… как бы лучше сказать… вошли в моду, чтобы нас любили люди.

Это был единственный вариант, который мне пришел в голову.

Войти в моду и стать популярными, чтобы при попытке убрать нас последовало народное возмущение. Как в мои времена с поп-звездами.

Кто сейчас вспомнит, что еще век назад актеров приравнивали к работникам борделя и хоронили за церковной оградой? Пригласить актера в приличное общество? Может, еще на стол прилюдно нагадить? Фи, любезнейший!

Кто вспомнит, что балеринки из театров считались чуть ли не личной секс-обслугой высшего света? Да ту же Кшесинскую вспомнить, может, и талант, но мораль там крайне сомнительна [30] .

А пришел двадцать первый век – и люди стремятся подражать тем, кого раньше старались прилюдно не замечать. Может, это и наш вариант?

Новые драконарии?

Своя форма, свой отряд, что-то вроде поп-группы. Только не поющей.

Евгения Лонго подумала. Потом кивнула.

– Может, это и имеет смысл. Мне надо будет посоветоваться. И надо, чтобы об этом знали не только в Равене, но и по всему Наресу, и на других континентах.

Я кивнула.

Да, чем громче шум, тем сложнее будет от нас избавиться. Народ не любит, когда его лишают героев. Это все равно не гарантия, но…

Это чуточку больше, чем ничего.

– И надо искать подходы к его величеству. Или, скорее, к ее величеству.

– А поможет?

Сколько я жила, ни одна попытка договориться с власть имущими ничем хорошим не заканчивалась. Власть, что ли, так влияет? До какого-то момента человек адекватен. А потом… У него словно предохранитель срывает, и он прет вперед боевым слоном. И не терпит возражений.

Есть исключения. Но короля я не знаю. И королеву тоже.

– Эсса Лонго, вы уверены?

– Не уверена. И понимаю, что никому такие потрясения не нужны, но эта система уже работала раньше. Значит, ее можно вернуть.

Я только вздохнула.

Вернуть можно. А последствия?

Будь мне восемнадцать лет, я бы не сомневалась. А когда тебе за тридцать, устраивать революции уже не тянет. Понимаешь, что всякие «Пусть рухнет мир, но воцарится справедливость», «Из искры разгорится пламя» и прочие громкие лозунги придуманы исключительно для того, чтобы кто-то в них верил, а кто-то на них зарабатывал.

Кажется, эсса тоже это понимала.

– Не для всех, нет. Но если женщина способна быть драконарием, если она может летать, она должна сама решать свою судьбу.

– Так было и раньше. А потом получилась неприятная история.

Про его величество и подставу я тоже рассказала. А чего скрывать?

Эсса Евгения задумалась.

– Это усложняет ситуацию. Но не сильно.

Я провела руками по лицу. Вздохнула.

– Эсса, у меня к вам просьба. Вы спокойно обдумайте это на свежую голову, поговорите. Я никуда не денусь из столицы еще несколько дней. А потом уже будем обсуждать ситуацию еще раз. Может, и все вместе.

– Я правильно понимаю, из старших только я одна в курсе ситуации?

– Эсса, – поморщилась я. – Вы доверите подобное письмам? Которые наверняка перлюстрируют?

Эсса фыркнула.

– Не доверю. Но сейчас вы можете поговорить с родителями напрямую.

– Вы в курсе, за кого должна была выйти замуж Мариса Лиез?

Теперь настало время морщиться эссе.

– Мне тоже Жоао не нравится. Это уж вовсе было скотство.

– Тогда чего вы от меня ждете? Чтобы мы доверялись тем, кто может нас в любой момент сломать об колено? Ярина сказала, что вам можно доверять, – и мы доверились. Мариса своему отцу и матери не доверится никогда, потому что ее отец – деспот, а мать слишком слаба для ответственности. У всех есть свои причины, эсса.

Эсса кивнула уже с большим уважением.

– Ладно. Я еще раз обдумаю вашу ситуацию, Каэтана. Вы остановились в доме Лиезов?

– Да, эсса.

– Я вас там навещу. А пока предлагаю пообедать.

Естественно, я согласилась. Ракушки – штука питательная, но я предпочитаю мясо. А с некоторых пор и побольше. Видимо, проявляется эффект от связи с драконом. Хищники мы, да…

«Эсса Кордова!

Приказываю вам явиться сегодня в шесть вечера ко мне в гостиницу “Синий дракон”.

Эс Рауль Кордова».

Кажется, отец собирается окончательно довести меня до приступа бешенства.

Ладно. Я мирный человек, но ты, папаша, сам напросился. Я же отлично понимаю, что происходит и кто командует парадом. Твоей любовнице не понравилось, что тебе не дали никаких ответов, а ее и вовсе выставили из дома. И пока я у Лиезов, она со мной не справится.

Вывод?

Надо выманить меня из дома. А уж вдвоем они со мной должны справиться. Правда?

Теоретически – должны. Практически же…

Я прищурилась, побарабанила пальцами по столу. Вот ведь засада. Идти на открытый конфликт нельзя, а раэша Луна наверняка будет провоцировать именно его, чтобы потом выставить себя обиженной и окончательно меня загнобить.

Зачем это ей?

Тот, кто задает глупые вопросы, не сталкивался с подобными бабами. Есть такая категория, называется – социальная гиена. Пакостит она по велению души. Может нагадить мелко – нагадит мелко. Может крупно – будет слоновья куча. Главное условие – безнаказанность.

А могу ли я сейчас ей устроить египетские казни?

Чисто теоретически – не могу. Для этого ее надо отсечь от отца, куда-то выманить… нет, не получится. Но и увиливать от разговора не стоит.

Ладно, папаш-ш-ш-ша.

Вы хотите откровенности?

Вы ее на санях не увезете!

В назначенный час я постучалась в указанный номер. Конечно, сразу мне никто не открыл. Мелкое такое унижение.

Постой под дверью, подумай о хорошем…

Открыли дверь только минут через пятнадцать, но эссы Кордовы там уже не стояло, а на двери мелом было начертано:

«Жду внизу. В общем зале. Эсса К. К.»